Размер: A A A Цвет: A A A A A Шрифт: A A перейти к обычной версии








Отблеск высокого огня

Помутневшие от времени любительские фотографии военных лет, письма той поры. Не все на них ясно видно и понятно. Но они, эти письма и снимки, живые свидетели нелегких фронтовых будней, глубоких человеческих переживаний.

Дочери военных врачей, выпускников Саратовского медицинского института 1938 года любезно предоставили редакции архив своих родителей. Зашелестели пожелтевшие страницы, словно ожили старые фотографии, и мы очутились в первой половине прошлого века.


Вот они, их отец и мать, молодые, красивые, готовятся к экзаменам. Еще нет войны, они еще только студенты, но уже планируют свое будущее, мечтая об удачной профессиональной карьере, семейном счастье.

Ольга -- дочь доктора наук, профессора, заведующего кафедрой анатомии Саратовского мединститута В. В. Масловского. Отец Дмитрия -- тоже доктор наук, профессор-гельминтолог Саратовского зооветеринарного института Л. А. Лосев. Дети унаследовали от родителей аналитический ум, усидчивость, терпеливость. Они прекрасно учились, окончили институт с отличием и поехали работать в село Кучки Пензенской области. Дмитрий стал главным врачом участковой больницы, Ольга -- акушером-гинекологом. Они хотели приобрести практический опыт. Увы, не получилось: через несколько месяцев после назначения Дмитрия забрали в армию.

И начались их скитания: Брянск, Гродно, Архангельск... Ольга ездила за мужем с двумя крошечными дочками. Ждала его возвращения с финской войны. Они не могли расставаться: поженились еще на втором курсе института по страстной любви и это всепоглощающее чувство со временем не остывало.

Их разлучила война 1941 года. Дочки были так малы, что не могли остаться без матери. Дмитрий уехал в действующую армию, а Ольга с детьми вернулась в Саратов. И полетели письма, хоть как-то скрашивающие разлуку.

Оля писала мужу: „Мертвы мои строки, нет в них жизни. Что может сказать бездушная бумага? Ты видел новый английский фильм „Леди Гамильтон“? Наверно, да. Как она сильно любила адмирала Нельсона. И что стало с ней после того, как он погиб. Как она страдала! Я не хотела бы такое пережить. Как я люблю тебя, как хочется быть вместе!“.

Он отвечал: „Прочитал твое письмо. Стало грустно: почему мы в разлуке? Вспомнил, как солнечным майским днем бежал в институт. Вот уже видны величественные здания архитектора Мюфке. Подбегаю к четвертому корпусу: ты стоишь у порога и улыбаешься мне светло и нежно...“.

И вновь она: „Я приеду к тебе насовсем, хочется быть вместе. Я успокоюсь только рядом с тобой“. Они встретились летом 43-го года в Вышнем Волочке. Это была прифронтовая полоса, но Ольга приехала туда с двумя дочерьми -- трех и семи лет. Вступила добровольцем в армию. И потекли тяжелые военные будни. Каждый день с фронта приходили поезда, „Летучки“, которые привозили раненых. Корпуса госпиталя располагались в разных местах, и маленькие девочки бродили по городу, разыскивая своих родителей. А их отец и мать помногу часов были в операционных и иногда не появлялись дома по два-три дня.


О том далеком времени сохранилась фотография. Ольга и медсестра Аня снялись на память с выздоравливающими солдатами. Как молоды были эти женщины. И какой непосильный труд выпал на их долю. День и ночь оперировали, перевязывали раны, успокаивали, вселяли надежду и поднимали на ноги сотни солдат и офицеров.

У Дмитрия не было подобного снимка. И не могло быть: он оперировал раненых, которых выносили с поля боя под грохот орудий и взрывы бомб. Тут было не до фотографий. Дмитрий быстро продвигался по службе: младший врач, корпусной хирург, начальник санитарной службы дивизии, начальник медсанбата... И еще множество должностей, свидетельствующих о его профессиональном росте. Но карьера на войне -- это нечто другое, чем в мирное время. Чем выше у врача чин, тем ближе он к передовой. Туда Дмитрий все время и стремился. „Начальство мной довольно, -- писал он Ольге. -- Предлагают хорошее место, но я передохну месяца два и буду проситься на передовую. За меня не бойся, на войне везде могут убить“.

Передохну... Это не просто побыть в тишине и спать не в землянке, а в обычном доме. Это значило снять усталость от изнуряющей работы в операционной, сооруженной в палатке. Раненых привозили прямо с поля боя, и от врачей во многом зависело, будет жить или нет стонущий, в грязной окровавленной одежде, солдат. По 17-20 часов проводили хирурги возле них, и не было у них права отойти от операционного стола. Бомбят ли, гудят ли рядом вражеские танки, хирург не мог отложить в сторону скальпель.


А на снимке Дмитрий аккуратный, подтянутый с серьезным взглядом темных глаз. Ему тут всего 25 лет. Снят он во время короткой передышки. Дмитрий писал жене: „Я проявил себя хорошо“. И это подтверждают два ордена Красной Звезды, орден Отечественной войны П степени, орден боевого Красного Знамени, медали -- „За оборону Москвы“, „Освобождение Варшавы“, „Победы над Германией“.

Особо выделяется медаль „За боевые заслуги“, вроде бы чисто солдатская награда за личный боевой подвиг. У майора Дмитрия Лосева такой подвиг был. К нему в медсанбат для обмена опытом прибыли руководители санитарной службы и лучшие хирурги армии. Когда подводили итоги увиденного, началась бомбежка и загорелся вход в палатку. Огонь распространялся стремительно, и выйти было невозможно. Тогда Дмитрий раздвинул горящий полог и держал его на руках до тех пор, пока в палатке никого не осталось. Его благодарили, но он лишь удивлялся: разве могло быть иначе? И жалел о том, что у него обгорели кисти рук. Ольге он в то время писал о другом: „Под Нарофоминском в деревне Астрецово около двух часов дня 19 пресловутых „юнкерсов“ начали пикировать и бросать бомбы. Я ехал со своим новым шофером, недавно попавшим на фронт. Выскочили из машины, легли на землю. Жуткий, ни с чем не сравнимый вой летящих бомб, страшные взрывы, от которых волной воздуха тебя поднимает вверх. И вдруг с невыразимой тоской ужаса раздался рядом со мной детский голос: „Мамонька, боюсь, мне стра-а-шно!“ Я обернулся и увидел мальчика лет семи, бледного, испуганного, со слезами, катящимися по милому детскому личику. Я схватил его, обнял, прикрыл полой шинели: „Ничего, детка, сейчас улетят“. Он прижался ко мне так доверчиво, как к родному. Так мы и лежали под бомбами, сбрасываемыми черными, вернее, грязно-бурыми самолетами с желтыми полосами на крыльях и черными крестами. Я не забуду этого мальчика, этих слез. Для меня была противна даже мысль убить человека, но фашистов-летчиков я бы расстрелял“.

Военный устав не предусматривал, чтобы два любящих сердца бились рядом. Дмитрий со своим медсанбатом быстро продвигался на Запад. Ольга, отправив дочек к бабушкам, задерживалась в госпиталях. И летели от одного к другому письма, полные любви и света. Она: „Димик, грустно, грустно на душе. Ты только подумай: четыре месяца не видеть и не слышать тебя. Жуткая, тяжелая жизнь! Когда же, наконец, конец войне, конец разлуке? Я просто-напросто вся изнылась, истерзалась. За что все эти страданья мне? За что?“

Он: „Ты для меня дороже, ближе, роднее всех. Сколько женщин приходится видеть каждый день, но ни одна из них не шелохнула мое сердце“.


Они встретились в Берлине. Ходили по его разрушенным улицам, радовались тишине, свету, дивились счастью быть вместе. Их чувства передают и фотографии, сделанные в столице Германии. Вот Дмитрий (четвертый слева) с сослуживцами у разбитых Бранденбургских ворот. Транспарант, установленный на нем, гласит: „Слава советским солдатам, водрузившим знамя Победы над Берлином“. Тогда эти строки выражали общую радость: мы, советские люди, спасли мир от фашизма.

Когда кончилась война, Дмитрию был 31 год, Ольге -- 27. Впереди у них должна была быть большая жизнь. Должна, но этого не случилось. Они вернулись с войны, полные надежд и радости. Оба -- заслуженные офицеры, достойно выполнившие свой долг. Грудь Дмитрия украсило много наград. Ольга тоже была награждена Орденом Красной Звезды, медалями. Но на фронте они не мечтали о воинской славе. Грезили совсем о другом. Перед окончанием войны Дмитрий писал Ольге: „Я честно исполняю свой долг, но так часто вспоминаю наши довоенные вечера. Ты читаешь, Милка ползает по полу, весело кричит сорванец Танюшка. Дорогая моя, я тоже хочу вознаграждения после войны: такие вот мирные вечера, ты и мои дети...“

Но такого вознаграждения они не получили. Дмитрий вернулся с войны с больным сердцем, получил инвалидность. В послевоенные годы -- работа на кафедре оперативной хирургии в Саратовском медицинском институте. Трудное существование, постоянная нехватка денег усугубили болезнь. Через восемь лет после Победы Дмитрий умер. Ему было всего 39 лет. Ольга пережила мужа на 32 года. Она вырастила дочек, дала им образование. Старшая стала филологом, младшая -- врачом, доцентом кафедры акушерства и гинекологии мединститута, внуки тоже стали врачами. Династия врачей Масловских насчитывает уже четыре поколения. Сама же Ольга стала прекрасным врачом, много лет была областным акушером-гинекологом г. Саратова. Вот о чем рассказали фотографии и письма Дмитрия и Ольги Масловских-Лосевых. Их давно уже нет в этом мире, но свет их любви все еще озаряет их детей, внуков, охраняя от безнравственных поступков и зла.

Л. Д. Сидорова,
доцент кафедры акушерства и гинекологии ФПК и ППС

Copyright © 2001-2005, Саратовский государственный медицинский университет
Создание и поддержка электронной версии: Веб-лаборатория СГМУ